СИБИРСКИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Публикуется в соответствии с планом научно-исследовательских работ Института этнологии и антропологии РАН. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Массовая китайская трудовая миграция в постсоветскую Россию поставила сложную задачу понять новое явление и оценить его последствия. Популярным ответом на этот запрос стала идея о том, что немедленным и обязательным следствием становится формирование чайна-таунов - мест совместного проживания, концентрации экономической деятельности и общественной жизни мигрантов. Чайна-таун рассматривался как имманентная характеристика китайской миграции, ее образ жизни, механизм социальной организации и контроля. Во многих геополитических конструкциях и в масс-медиа чайна-тауны рассматривались как уже существующие многочисленные и неподконтрольные анклавы в городах - основной инструмент «китайской экспансии». Эмпирической основой для формирования таких построений слали смутные обрывки исторической памяти о дореволюционных китайских кварталах и образы американских чайна-таунов, почерпнутые из западной массовой культуры. Однако мощный в начале процесса синдром начал быстро терять энергию и влияние. Чайна-таунов в российских городах найти никто не смог в силу их отсутствия. Ужас перед «китайской экспансией» постепенно менялся на привычную уже мигрантофобию. К снижающейся количественно китайской миграции привыкли и привыкли извлекать из нее пользу. Как результат, чайна-таун постепенно трансформировался из очень конкретного, материального феномена в метафору, обозначение китайскости как таковой. Поэтому синдром теряет свою мобилизующую силу. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Анализируются причины периферийности памяти о Кавказской войне в мемориальном пространстве Чечни (РФ). Автор представляет общую картину памяти в этой республике и задается вопросом о том, почему она имеет здесь именно такую форму и занимает именно такое место. Анализ имеющихся материалов позволил прийти к выводу о том, что ответом на поставленные вопросы являются особенности существования республики как субъекта Российской Федерации и сложная история взаимодействия чеченского народа с Российским государством. Работа основана на нескольких полевых исследованиях автора, во время которых было собрано более шестидесяти интервью, в том числе с акторами памяти в Чечне, и полевых наблюдениях. Важным источником также стал анализ СМИ, социальных сетей и выступлений чеченских политиков. публикуется в соответствии с планом научно-исследовательских работ Института этнологии и антропологии РАН. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Рассматривается уникальный феномен советской эпохи - так называемые агитрейсы. На Чукотке они представляли собой марш-броски по береговым поселкам, которые преследовали привычную для советского гражданина, человека того времени цель - политпросветительскую работу среди приезжего и коренного населения Чукотского полуострова. Соответственно, агитрейсы особым образом объединили мобильное и стационарное. В них участвовали советские корреспонденты, фотографы, представители местной творческой интеллигенции. Сущность этого явления советского времени раскрывается на примере конкретного агитрейса, который состоялся летом 1985 г. и проходил вдоль побережья Чукотки на теплоходе «Капитан Сотников» от Анадыря до Уэлена. Используя микроисторический подход, авторы предлагают взглянуть на события через объектив и воспоминания непосредственных участников чукотского агитрейса - фотокорреспондентов Н.Н. Боброва и В.В. Сертуна. Реконструирован маршрут, участники и ключевые события чукотского агитрейса 1985 г. Данный рейс выполнял не только функцию информирования, но и позволял произвести оперативный мониторинг происходивших на Чукотке процессов и изменений. Его участники имели возможность сопоставить ход процесса благоустройства сел, узнать планы на будущее, понять местный контекст и выявить конкретные проблемы. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Исследована выраженность полового диморфизма по соматическим показателям у представителей современных бурят и русских и связь наблюдаемых половых различий с представлениями о привлекательности мужского и женского тела в рассматриваемых популяциях. Оценка половых и популяционных различий по росту, мышечной и костной массе, жироотложению и силе кисти производилась на основе прямых антропометрических измерений у представителей бурятской (N = 182, г. Улан-Удэ) и русской (N = 181, г. Тула) популяций (возраст: 17-26 лет). Предпочтения выраженности полового диморфизма по росту, развитию мускулатуры, физической силе и жироотложению у бурят (N = 182) и русских (N = 340) того же возраста оценивались с помощью опросника, разработанного авторами исследования. Результаты показали, что современные молодые буряты имеют меньший рост и меньшую костную и мышечную массивность по сравнению с русскими. При этом половой диморфизм по костной массе и развитию мускулатуры у бурят выражен сильнее, чем у русских. Отличительной чертой молодых русских женщин оказалось более высокое содержание жировой массы по сравнению с бурятскими женщинами, что соответствовало мужским предпочтениям женской полноты у русских. Предпочтения полового диморфизма по развитию мускулатуры и физической силе не соответствовали выраженности полового диморфизма по данным параметрам ни у русских, ни у бурят. Полученный результат свидетельствует о роли этих признаков в иных процессах отбора, приводящих к выраженному половому диморфизму, но не ассоциированных напрямую с межполовой привлекательностью. Выявлены популяционные различия в комплексном восприятии красоты мужского тела, при которых для русских женщин были характерны предпочтения единого «маскулинного комплекса» мужчин, в отличие от бурят, для которых предпочтения по разным параметрам практически не были скоррелированы между собой. Результаты обсуждаются в русле эволюционной теории. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Восстановлен внешний облик населения XI-XIII вв., проживавшего на территории современного города Плёс Ивановской области. Краниологический материал происходит из двух некрополей с территории города: Варваринского - 8 черепов (5 мужских, 3 женских) и кладбища на Соборной горе - 6 черепов (3 мужских, 3 женских). Для работы были отобраны целые черепа, по которым возможна достоверная реконструкция прижизненного облика. Проводили расчет прижизненных размеров головы на основе размеров черепа по программе «Алгоритм внешности». Были выполнены графические реконструкции фас и профиль по четырем индивидам в разных техниках, в виде карандашного рисунка и в виде изображения, приближенного к фотографии. Приведена скульптурная реконструкция представительницы местного населения костромской мери, выполненная ранее. Помимо создания индивидуальных краниофациальных реконструкций представлен новый метод визуализации палеоантропологических данных - обобщенный портрет-реконструкция по краниологическим материалам. Этот метод является аналогом обобщенного фотопортрета в исследованиях современного населения. Только здесь на первом этапе выполняют обобщённое изображение черепа и на его основе восстанавливают усредненный прижизненный внешний облик. Обобщенный портрет-реконструкция иллюстрирует морфологические особенности палеоантропологической группы в целом, позволяя проводить визуальное сравнение с современными популяциями и соотнести полученные результаты с обобщенными портретами современных групп. Мужчины и женщины средневекового Плёса характеризовались узкой головой, несколько удлиненной в лобно-затылочном направлении, слабым развитием надбровного рельефа, ортогнатным лицом средней высоты и ширины, высоким переносьем, выступающим носом, небольшими глазами и достаточно крупной нижней челюстью. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

В оптике исследований неопределенности рассматривается процесс накопления знаний о сообществах коренных народов Таймыра и формирования музейных коллекций на примере нескольких кейсов, охватывающих деятельность Комитета Севера, Красноярского краеведческого музея (Государственный музей Приенисейского края) и Музея антропологии и этнографии в первые десятилетия после революции. Главной целью исследования стала попытка установить, как музеефикация бытовых предметов и изучение признанных на государственном уровне «отсталыми» и «архаичными» традиционных жизненных практик в логике большевиков должны были приблизить победу над «отсталостью», переход к оседлому образу жизни, коллективизацию и модернизацию хозяйства, интеграцию коренного населения в советские структуры. Представляется верным утверждать, что сила опыта, создаваемого музеем или иным учреждением культуры, использовалась для поддержания нарратива о скором переходе коренных северян к социализму, который должен был ознаменовать обеспечение предсказуемости жизни. Исследовав деятельность краеведческого пункта Хатангской культбазы и музейно-экспедиционную работу известных этнографов-североведов Б.О. Долгих и А.А. Попова, сделан вывод, что борьба с неопределенностью происходила в двух измерениях: а) само накопление информации о кочевниках позволяло власти эффективнее определять способы и формы управления территориями; б) репрезентация культур северных кочевников в «модернизирующем» дискурсе эксплицитно представляла путь от «первобытного» состояния «на грани вымирания» к социализму и «цивилизации». Работа также показала, что само означивание вещей и практик через превращение их в экспонаты во многом заложило основы советской политики работы с индигенным наследием, которая получила развитие в последующие годы. Исследование основывается на архивных материалах фонда Комитета Севера (ГАРФ) и публикациях, посвященных экспедиционной деятельности и сбору таймырских музейных коллекций исследуемого периода. Автор также выражает благодарность своим коллегам по работе над иссле

Рассматривается формирующееся направление исследований исторической реконструкции (reenactment studies). Анализируются три ключевые составляющие реконструкции: политическая, культурная и когнитивная. Доказывается, что последняя крайне слабо отрефлексирована в reenactment studies, которые заимствуют из популярной культуры сглаживание любых оппозиций, включая противопоставление «высокого» и «низкого», «профессиональной» науки и «популярного» мнения, что нивелирует статус академической экспертизы и делает ненужным когнитивный компонент. Именно слабая востребованность когнитивной составляющей в сочетании с игровым характером популярной культуры порождает неопределенность темпоральных границ и в самой исторической реконструкции, и в reenactment studies, максимально уравнивающих исследователя с участниками реконструкторских практик. Далее проводится компаративный анализ методологических установок исследований реконструкции и memory studies. Основной тезис состоит в доказательстве разнонаправленности их темпоральных установок: memory studies стремятся прояснить границы между прошлым и настоящим, а исследования реконструкции - использовать и эстетически обыграть их неопределенность. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Во вводной статье автор рассказывает о появлении идеи обращения к теме антропологии неопределенности на страницах журнала, рассуждает о феномене неопределенности, предлагая - с позиций антропологии - исходить из того, что этот феномен в жизни человечества является своего рода нормой, что существенно меняет оптику антропологических исследований, ставит ряд исследовательских вопросов, остающихся пока вне поля зрения антропологов, а также представляет статьи, вошедшие в данную подборку. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Анализируется такое явление, как муллы, связанные с джиннами. Такие служители культа брались защищать людей от посягательства невидимых, но могущественных соседей, способных причинить людям много вреда. Феномен йинли молла в Ногайской степи расцвел к 1930-1940 гг. и сошел на нет уже в 1980-е гг., став ярким элементом конструируемого антропологами советского ислама. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Данный текст представляет собой этнографический очерк, посвященный социальной работе локальных нарративов о джиннах и одержимости в суфийских сообществах Северной Македонии и Сербии. Обращение к образам джиннов рассматривается как ключ к пониманию внутренних механизмов работы с исторической и социальной памятью, а также динамики властного ландшафта. Прослеживается фрагментированность религиозного пространства и столкновение в нем разнообразных исламских дискурсов. Автор подчеркивает в своих наблюдениях ту роль, которую нарративы о джиннах играют в актуальных трансформациях суфийских традиций в регионе. Очерк включает в себя два кейса, посвященных инициативам по ревизии религиозного знания и практики, а также усложнению сакрального ландшафта, которые иллюстрируют динамику религиозных процессов в локальной суфийской среде. Публикуется в соответствии с планом научно-исследовательских работ Института этнологии и антропологии РАН. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Анализируются истоки отдельных мотивов, связанных с демонизацией образа «другого» в классической мусульманской традиции, и на основе текстологического анализа выявляются основные закономерности развития данной мифологемы. Материалом для анализа служит корпус арабских и персидских текстов разных жанров: исторических (ат-Табари, ал-Джувайни, Хвандамир, Ша-раф ад-Дин Бидлиси), географических (жанр ‘аджа’иб), фольклорных («Тысяча и одна ночь»), эпической поэзии (Фирдауси, Низами), богословской литературы (Мухаммад ат-Туси). К доисламскому времени восходят такие мотивы, как поход героя на населенную демонизированными врагами землю и демонизация чернокожих. Сильный противник часто ассоциируется с демонами. Это подчеркивает его сверхчеловеческие боевые качества. Наиболее репрезентативным случаем является демонизация образа завоевателей, таких как монголы. Особенно частотен прием демонизации противника в официальных хрониках начиная с тимурид-ского периода. Сравнение с демонами к XIV-XV вв. стало важной составляющей мусульманской этики. Наиболее наглядно демонизация чужаков представлена в изобразительном искусстве: от монументальной живописи домусульманской Средней Азии до книжной миниатюры. Показательным примером являются изображения демонов в живописи Сийах Калама. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

В комментариях автор перевода восстанавливает широкий контекст, в котором писались публикуемые работы, обращая пристальное внимание на характер личных взаимоотношений Франца Боаса с бывшими учениками, текущую повестку науки и более общие дискуссии того времени. В публикации используются интервью со специалистами и архивные материалы из Американского музея естественной истории (Нью-Йорк), а также двух опубликованных собраний, в частности переписка, которую вели между собой основные акторы описываемых событий: Э. Сэпир, А. Крёбер, В.Г. Богораз и др. Два основных вывода заключаются в следующем: к рассматриваемому периоду во взглядах Боаса восторжествовало скептическое отношение как к методике европейской компаративистики, так и к ценности построения генеалогической классификации в частности; этот сдвиг объясняется тем, что в своей борьбе с эволюционизмом, ведущим, по мнению ученого, к европоцентризму, ему важно было подчеркнуть значение не происхождения, а воздействия среды на историю языка. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Вниманию читателей предлагается перевод статьи «Классификация американских языков» авторства Ф. Боаса (1920 г., с дополнением 1929 г.) - одного из отцов-основателей современной антропологии, «героического ментора» Исторической школы и американского дескриптивизма, включая поле, которое посвящено исследованию бесписьменных языков. К указанному времени лингвистические антропологи из Северной Америки совершили огромный прорыв в изучении и систематизации «экзотических» (неевропейских) языков, появились знаменитые шесть фил Э. Сэпира. Для понимания особенностей методологии, которой руководствовались эти исследователи, исключительно важна позиция Боаса. К сожалению, его работы на указанную тему никогда не переводились на русский язык. Представленная публикация призвана восполнить этот пробел.