Статья: Реализация принципа единства судебной практики в российском судопроизводстве (2024)

Уголовно-процессуальная форма – это неотъемлемая часть содержания уголовного процесса и объект самых ожесточенных дискуссий в науке, заметно перегруженных идеологическими тезисами и аргументами, резкой, иногда избыточно эмоциональной критикой в адрес действующего закона и в адрес оппонентов, предлагающих какие-то изменения и дополнения этого закона. Для детального анализа выбран вопрос о том, где заканчивается объективно необходимый набор формальных предписаний закона относительно уголовно-процессуальной деятельности и начинаются очевидные процедурные и документальные излишества. «Заформализованность» российского уголовного процесса – это негативная тенденция в его современном развитии. На примере рассмотрения ходатайств следователем показано наличие явных процедурных излишеств, предусмотренных действующим Уголовно-процессуальным кодексом РФ. В литературе в качестве исторической причины такой тенденции названы глобальная «административизация» отечественной юстиции в первые годы советской власти и дефицит лояльных к ней квалифицированных юридических кадров. Отдельные авторы утверждают, что фактическое устранение обоих названных факторов в дальнейшей истории не привело к упрощению уголовно-процессуальной формы, и называют примеры избыточной «заформализованности». На примерах из Устава уголовного судопроизводства 1864 года показано, что и до советского периода российской истории взаимоотношения представителей власти между собой – судебным следователем и полицией, а также между властными субъектами и лицами, не наделенными властью, всегда регламентировались детально. В результате сформулирован вывод о том, что уголовно-процессуальная форма – это необходимое условие легитимности властной правоприменительной деятельности, персонификация ее применения и ответственности за нее. В этой части детальность нормативной регламентации и документального оформления не может считаться излишней.

Настоящее исследование построено вокруг тех положений Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), которые являются примерами применения в гражданском обороте правила о запрете противоречивого и непоследовательного поведения его участников. Проанализированы отдельные нормы ГК РФ, когда запрет на такое поведение связан с разрешением спора между сторонами относительно факта заключенности договора (п. 3 ст. 432 ГК РФ), его недействительности (п. 2 ст. 431.1 ГК РФ), а также возможности применения права на отказ от договора (п. 5 ст. 450.1 ГК РФ). Весь объем толкования и вся сфера практического применения указанных положений ГК РФ выходит за рамки нашего исследования, поэтому мы ограничились только теми вопросами, которые связаны с принятием исполнения той стороной договора, которая впоследствии совершает попытку признать договор незаключенным, недействительным или отказаться от него. При анализе указанных положений ГК РФ выявлены условия и порядок их применения, отличительные особенности каждого исследуемого правила по разным статьям ГК РФ, их соотношение друг с другом, их общую целевую направленность на сохранение договора, подкрепленную общими по характеру последствиями принятия исполнения по договору. Сделаны выводы, свидетельствующие об общей позиции законодателя по недобросовестности одной из сторон договора, о его общем отношении к противоречивому и непоследовательному поведению стороны договора после принятия ею исполнения от контрагента. Автор также пришел к выводу, что факт принятия исполнения по договору законодатель ставит на первое место в списке юридически значимых обстоятельств, подтверждающих действие договора.

В статье представлен критический анализ действующего правового регулирования первой части уголовного судопроизводства, обозначенной в законе как «досудебное производство». Проанализировав нормативно-правовое понятие досудебного производства и составляющие его содержание виды уголовно-процессуальной деятельности – предварительное расследование и уголовное преследование, – автор предлагает на уровне закона закрепить правоохранительную направленность досудебного производства и его нацеленность на формирование государственного обвинения посредством расследования и раскрытия преступлений. Это обуславливает новое понимание досудебной части уголовного производства как совокупности административно-следственных видов деятельности, организационно и функционально обособленных от судебного производства. Анализируя содержание предварительного расследования и его тесную объективно существующую связь с оперативно-розыскной деятельностью, автор раскрывает существующее между ними взаимодействие в достижении общих целей по борьбе с преступностью, а также принципиальные различия, проявляющиеся в способах установления обстоятельств совершенного преступления. Если орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность, раскрывает преступление, т. е. получает фактическую информацию об обстоятельствах совершенного преступления и совершивших его лицах, то орган предварительного расследования устанавливает обстоятельства преступления посредством собирания достаточной совокупности обвинительных доказательств в порядке, гарантирующем соблюдение конституционных прав и свобод участников уголовного процесса. Полученные результаты позволили определить место и роль органов предварительного расследования в борьбе с преступностью, обозначить цели, достигаемые органом расследования в досудебном производстве, обосновать их исключение из круга участников стороны обвинения и необходимость выделения в досудебном производстве еще одной стадии, логически следующей за предварительным расследованием – стадии уголовного преследования (обвинения), в рамках которой посредством формирования предмета будущего судебного разбирательства – государственного обвинения начинается обвинительная деятельность прокурора в досудебном производстве.